6. Тело и индивидуация

Вторая грубая ошибка, которую Ильенков допускает в данном рассуждении, есть утверждание о том, будто люди являются «индивидами», то есть их физиологическое и социальное тела являются неразделимыми на составные части никакими силами, естественного или искусственного происхождения, что не соответствует действительности. Ведь человеческое тело, что физиологическое, что общественное, состоит из умопомрачительного множества элементов – одних только атомов в теле взрослого человека массой 70 кг содержится порядка 6,7∙10²⁷, не говоря уже о частицах меньшего порядка – и число всех возможных сечений одного лишь физиологического тела представляется значительно большим, чем число атомов в данной вселенной. Следовательно, определять человека, то есть совокупность общественного и физиологического тел как нечто «неделимое», столь же нелепо и антинаучно, как определять состояние вещества в Планковскую эпоху, достигавшее порядка 10³² К как «негорячее».

Поэтому, определяя человеческие тела через число возможных делений или сечений, было бы корректно заменять явно антинаучный термин «индивид» понятием дивид или даже ультрадивид, то есть нечто, делимое или делимое в высшей степени. С другой стороны, можно сказать, что данное определение является для человека негативным, и более сообразно было бы определить его в качестве композита, то есть чего-то составленного, так что в данном понятии ультрадивидуальность человеческих тел оказывается снятой в их положительном взаимодействии по конституированию из разрозненных множество элементов и отношений некоей целокупности. Аналогично доказывается дивидуальность и композитуальность социального тела человека, составленного множествами отношений с другими людьми, с вещами и идеями, со структурами общественного производства и воспроизводства, с государственными и социальными институтами и т.д., так как всякое из этих отношений при ближайшем рассмотрении оказывается многосоставным – например процесс работы за станком как четырёхмерный объект может и должен быть рассечён на множество различных сопряжённых друг с другом действий, многообразно накладывающихся друг на друга, так что сокращение какого-либо мышечного волокна оказывается полностью вложенным в сокращение мышцы, в составе которой оно сокращается, но лишь частично пересекает к примеру поперечное сечение той же самой мышцы вместе с костью, кожей, сосудами и нервами и перемещаемой деталью, которая в ходе данного действия с необходимостью включается в состав социального тела рабочего.

И здесь мы вплотную подходим к методологии, позволяющей успешно разрешить стоящую перед нами задачу по переосмыслению содержания категории «идеального», которая не может нами быть принята, так как в гносео-онтологическом прочтении она вместе со своей парой ведёт к объективному солипсизму, полагающему материальное зависимым от общественной деятельности – а в онто-гносеологическом прочтении она оказывается избыточной, и может быть отнесена лишь к гипотетическим объектам религиозной и буржуазной идеологии, таким как «бог», «душа», «ангелы» и т.п., которые представляют собой лишь образы в общественном сознании, выражающие противоречия классовых способов производства, и которым не соответствуют в реальности никакой объект. Выше мы указали на тот факт, что человеческое тело в его физиологическом и социальном аспектах является композитуальным, то есть составленным неисчислимым множество элементов и их групп, причём композитуальность составляющих его элементов является фрагментарной, они накладываются друг на друга во всех возможных вариациях, действуя как сопряжённые друг с другом машины. И поэтому наша задача может быть переопределена как истолкование всеобщего как такового, включая общественное всеобщее, которое в диалектическом материализме ранее выделялось в особую категорию «идеального» и противопоставлялось «материальному» - как монистическое истолкование в пределах одной лишь материальности, не допуская при этом потери того особенного содержания, присущего этим сущностям в ходе их осуществления.