24. Философские концепты

Философский концепт с точки зрения делёзианской метафилософии можно определить как такой способ схватывания смыслового спектра, который позволяет производить новые концепты, некоторые из которых могут иметь применение в частных областях науки и техники, искусства, политики или самой философии, будь то конкретные области, такие как онтология, гносеология, этика или эстетика, или режимы функционирования, такие как созерцание, наблюдение, рефлексия или коммуникация. Исходя из этого можно сформулировать гипотезу о возможности измерения протяженённости теоретического и концептологического пространства наук и иных областей знания, в которых задействуются концепты и производные от них теории.

16. О сегментации материалистической философии

Прежде всего философские мировоззрения делятся на две группы: агностицизм и различные формы гностицизма. Первый утверждает, будто мир непознаваем, а вторые говорят, что мир познаваем. Здесь сразу же видна противоречивость и непоследовательность агностиков, ведь когда они говорят, что “мир непознаваем” – то они тем самым уже утверждают, что познали мир, а именно его свойство “непознаваемости” – и тем самым противоречат сами себе. Ведь если бы мир был действительно непознаваем, то о нём вовсе ничего было бы нельзя узнать – даже то, как он выглядит. Но поскольку мы непрестанно ощущаем его вокруг себя, и знаем, что ощущаем – то уже из одного этого ясно, что мир вполне познаваем, а учение агностиков противоречиво с самого начала, и потому – ложно.

Теоремы детерриториализации

1 теорема. Мы никогда не детерриторизуемся в одиночку, но, по крайней мере, в двух терминах: рука — полезный объект, рот — грудь, лицо — пейзаж. И каждый из двух терминов ретерриторизуется на другом. Так что не надо смешивать ретерриторизацию с возвратом к примитивной или более древней территориальности — она с необходимостью подразумевает совокупность уловок, благодаря которым один элемент, сам детерриторизованный, служит новой территориальностью для другого, также утратившего собственную территориальность. Отсюда целая система горизонтальных и дополнительных ретерриторизаций — между рукой и инструментом, ртом и грудью, лицом и пейзажем. —

21. Онтогносеология и гносеонтология

Вывод, который мы можем сделать, прост: категория идеального, которой молодой Маркс, Эвальд Ильенков и ряд других марксистов обозначали сопряжение универсалий первого и третьего рода в производственной деятельности общества, является избыточной. Будучи принята, она ведёт к ряду метафизических и идеалистических выводов, в которых получается, что материальное бытие оказывается зависимым и определяется через воспринимающего его субъекта, что нелепо и противоречит основаниям диалектического материализма. Данная точка зрения может быть определена как гносео-онтологическая и исключена из теории диалектического материализма как ошибочная. 

20. Псевдопроблема Квалиа

Другая псевдопроблема, которой стремятся запутать себя и всех окружающих аналитические шарлатаны, называется «проблемой квалиа», причём эти самые «квалиа» называют любые специфические и осознаваемые восприятия, например цвета, удовольствия, звука, красивости и т.п., приписывая им абсолютную субъективность и качественное отличие от физических состояний головного мозга, сверхъестественным образом сопровождающих их переживание. Упоминавшийся выше Джон Сёрль дошёл в своих софистических рассуждениях об этой не существующей в действительности субстанции до такого фанатизма и воинствующего мракобесия, что провозгласил, будто сознание и квалиа суть одно и то же. Мы уже пояснили выше различие между сознанием, абсолютно несводимым к физиологическим процессам внутри головного мозга, которые лишь выражают те или иные общественные отношения, внешние по отношению к нему, и осознаванием как пониманием и пред-ставлением тех или иных процессов в ходе предметной деятельности человека, которые позитивисты считают самим сознанием, делая из нервной активности и вызываемых ею состояний фетиш, на который сами же потом и молятся, удивляясь тому, что все их моленья и камланья остаются безответными.

19. Псевдопроблема "Китайской комнаты"

Первая псевдопроблема носит наименование «Китайской комнаты», и была впервые сформулирована американским позитивистом Джоном Сёрлем с целью опровержения других, не менее схоластических рассуждений о природе сознания в области искусственного интеллекта. Содержание данной псевдопроблемы составляет следующий мысленный эксперимент: Джона Сёрля, не знающего китайский язык, некие злоумышленники посадили в комнату, в которой нет ничего, кроме ящиков с иероглифами и громадной книги, в которой даны инструкции, как и в каком порядке соединять таблички с иероглифами в ответ на те или иные их комбинации, которые китайцы (которых, вероятно, похитили те же злоумышленники), пишут на листах бумаги и отправляют в комнату к Сёрлю. Согласно теории последнего, если книга правил будет достаточно содержательной и подробной, то он сможет отвечать на вопросы, которые ему пишут китайцы иероглифами, в точности так же, как если бы он знал китайский язык, тогда как в действительности он не имеет ни малейшего представления о содержании как вопросов, так и ответов, которые он составляет по инструкции. Что, по его мнению, доказывает недостаточность теста Тьюринга для того, чтобы определить, есть ли сознание у вашего собеседника, если он является лишь компьютером, или нет.

15. Гипотеза Леонтьева vs дарвинизм

Суть его гипотезы состоит в следующем: когда в ходе движения материальной субстанции возникают первые примитивные живые организмы, молекулярные репликаторы, подверженные законам естественного отбора, то в такой системе начинают действовать силы эволюции, так что наибольшее распространение получают те формы молекулярных машин, которые в наибольшей степени способны удерживать себя в потоках вещества, энергии и кодификации, пронизывающих их внешнюю и внутреннюю среду. Поскольку множествам этих биологических машин присуща вариативность, то из множества возникающих комбинаций отбираются те, которые способны размножаться путём деления, и передавать приобретённые в ходе молекулярной химической сборки признаки в следующих поколениях. Далее, сами признаки, равно как и формы их отбора сами оказываются подвержены отбору, в результате чего в долгосрочной перспективе достигается всё большее многообразие всё более приспособленных к существованию жизненных форм, возникают новые экологические ниши, заполняющиеся новыми видами – и так вся биосфера эволюционирует до тех пор, пока в ней не скомбинируется ряд признаков, запускающих процесс антропосоциогенеза, который включает в себя следующие признаки:

14. Теория отражения

Принятие плоской онтологии, энергетически-насыщенной фрагментарности и её имманентных пределов в качестве существенной составляющей диалектического материализма позволяет, в частности, достичь лучшего понимания теории отражения, как в историческом, так и в онтологическом отношении, применительно к исторической смене ведущих типов отражения материальных форм, и в приложении к критике явления так называемого «творчества», сторонники которой утверждают, будто объекты сознания не только и не столько отражаются, сколько творятся сознанием, причём существенным является широкий разброс в философских основаниях, подводимых под данное обоснование – начиная с субъективного идеализма Фихте, объективного идеализма Шеллинга и абсолютного идеализма Гегеля, и заканчивая гносео-онтологическим извращением диалектического материализма у Ильенкова и его последователей а также смешением марксизма с позитивизмом у Богданова – не говоря уже о разнообразных позитивистских и феноменологических учениях, которые мне глубоко отратительны по причине крайней схоластичности, бессодержательности, бессвязности и пустословия, посредством которых идеологи империализма вводят в заблуждение самих себя и надеются ввести в заблуждение своих не сведущих в философии читателей. Теория отражения, как мы понимаем, исторически имела место не только в материалистических, но и в объективно-идеалистических философских системах, если в них содержались элементы дуализма – например, в платонизме, где есть представление о материи как мире чистого становления, в котором отражаются сверхъестественные небесные сущности-идеи. 

13. Пределы и беспредельное

Ведя речь о различных пределах, мы должны понимать, что и сами пределы имеют свои пределы, выход за которые ведёт к качественным изменениям в их природе, образуя то, что выдающийся идеалист-диалектик прошлого, Георг Вильгельм Фридрих Гегель определял как узловую линию отношений меры, вдоль которой движется по его ошибочному мнению Абсолютный Дух, а на самом деле – абсолютное бытие, то есть сама материальная субстанция. Общеизвестными являются качественные переходы между физической и химической, химической и биологической, биологической и социальной формами движения материи, принимающие форму снятия-сохранения противоречий – а также бесчисленное многообразие переходов в пределах этих форм. Вместе с тем, сообразно выше изложенным рассуждениям, мы не должны понимать сущность узловой линии отношений меры метафизически, повторяя вслед за Гегелем отнюдь не лучшие, а худшие моменты его системы, так как всякое отношение мер, будучи осуществлено как для-себя-бытие реальности объект-объектных отношений, само является трансверсальным, так что многообразные реальности, определённые отношениями мер, взаимодействуют друг с другом номадологически на плане имманенции всеобщего предела, как вложенные и пересекающиеся фигуры на плоскости, а не как оторванные друг от друга этажи пирамиды, уходящей вершиной в потусторонний мир. Система сопряжённых ТбО и абсолют в качестве их всеобщего предела – именно так и следует понимать природу в рамках современного диалектического материализма.

12. Психофизиологическая проблема

На этом основании мы можем умозаключить о надуманности психофизиологической проблемы в её позитивистской трактовке, когда физиологическому телу, вырыванному из общественной среды, приписывается способность самостоятельного мышления, и затем начинаются столь же схоластические, сколь и бесполезные мудрования о том, как понятийное мышление соотносится с электрохимическими реакциями головного мозга. И проблема не в том, что не нужно изучать физиологию головного мозга – а в том, что данный предмет исследования относится к области частной науки нейрофизиологии, а не к общефилософским проблемам. Поэтому критика Ильенковым некоторых психологов и философов-материалистов вульгарного толка представляется нам совершенно справедливой, а её пропаганда могла бы уберечь многих исследователей нейрофизиологии от бессмысленной траты времени и сил, к чему побуждают тех, кто им верит так называемые «аналитические философы», а в действительности – обыкновенные мошенники, попы позитивистского прихода, пропагандирующие идеологию покорности научного сообщества крупному финансовому капиталу и отвлекающие учёных, преподавателей и студентов от борьбы за коммунизм и от познания объективной реальности.

3. Сущности и осознания

Итак, мы пришли к промежуточному выводу: идеальное понималось великими идеалистами прошлого, прежде всего Платоном и Гегелем, прежде всего как сущности материальных объектов, и лишь во вторую очередь, как осознания этих потусторонних сущностей отдельными людьми или всем обществом в целом. Ильенков же трактует идеальное преимущественно во втором смысле, оставляя без внимания первичное значение. И поскольку всякий объект может быть взят со стороны его бытия, то есть онтологически, или со стороны нашего познания его, то есть гносеологически, то было бы справедливо назвать эти два способа трактовки природы идеального онто-гносеологическим и гносео-онтологическим, так как первый из них делает акцент на том, что идеальное есть некая объективная невещественная сущность, обладающая бытием и существованием, от которой являются производными реальные объекты – тогда как вторая, которую преимущественно имеет в виду Ильенков, делает акцент на общественном характере идеального, возникающем из познавательной и трудовой деятельности человеческого общества. Данный акцент, который Эвальд Васильевич вкладывает в понятие идеального, и который может нам показаться чем-то произвольным, в действительности имеет свои основания, в том числе и прежде всего в трудах первооткрывателей диалектического материализма на нашей планете – Карла Маркса и Фридриха Энгельса, а также выдающегося учёного, философа и политика, далеко продвинувшего их дело – Владимира Ильича Ленина.

2. Ильенковщина и идеализм-1

Из всех советских философов и марксистов Эвальд Васильевич Ильенков является одним из наиболее прославляемых – и не без основания. В центре его исследовательской работы лежит проблема так называемого «идеального», которую он, по мнению его сторонников, успешно разрешал в рамках, намеченных основателями марксистской варианты диалектического материализма. Тем не менее, было бы весьма полезным в отношении данной проблематики последовать методу Маркса, который, наследуя немецкой классической и вообще новоевропейской буржуазной философии, является в то же самое время критическим методом. Связь критического метода Маркса и его предполагаемого последователя Ильенкова с буржуазной философией Нового времени проявляется в данном контексте трижды – по форме, по содержанию и по предмету. Формально понятие метода отсылает к философии Рене Декарта, автора "Рассуждения о методе", отстаивавшего в своих текстах плохо прочитанную до сих пор философскую гипотезу субстанциального дуализма – тогда как содержательно проблема "идеального" отсылает к монистическому прочтению картезианского дуализма Спинозы, прочитываемого Ильенковым как материалистическое решение психофизиологической проблемы. Предметно понятие критики отсылает к немецкому прочтению французского Просвещения, начиная с трёх "Критик" Канта и далее к "мыслителям подозрения", Марксу, Ницше и Фрейду, вплоть до современной критической теории и деконструкции.

1. Сознание как ложная идеология

Вся история марксизма может быть представлена как история теоретической и практической критики существующего мироустройства, наследуя в этом отношении, как было показано в первой части, идеалам Просвещения, противопоставляя деспотизму живое творчество масс, а суеверию – сознательность. В традиции Франкфуртской школы марксизм самоопределяется как критическая теория общества, противопоставляя себя позитивизму, предполагающему оправдание существующих порядков. И подобно тому как первое движение, предполагавшееся движением по направлению к коммунизму, вызвало непредвиденные затруднения, не разрешённые на должном теоретическом уровне до сих пор, также и сама марксистская теория в ходе своего развития вывела на свет изначально заложенные в ней просвещенческие установки, тормозящие дальнейшее продвижение в решении как конкретных теоретических проблем, так и методологии их разрешения. Тем не менее, напрашивающаяся метафора глаза, который не способен видеть себя непосредственно, нуждаясь для восприятия во внешней отражающей поверхности, с которым может быть сопоставлена теория, нуждающаяся таким образом в корректировке практикой либо внешней по отношению к ней теорией, при помощи которой ведётся рефлексия, представляется уже на интуитивном уровне наивной, поскольку задействует просвещенческий категориальный ряд, идущий от глаза к визуальному пространству мыслимого, в котором различаются освещённые и затемнённые области видимого – но также невидимая область, слепое пятно, расположенное на месте предполагаемого наблюдателя.

Жиль Делёз и конец классической марксистской философии

Евгений Коноплёв

Жиль Делёз и конец классической марксистской философии

Введение

           

 Как показывает исторический опыт, всякое событие общественной и внеобщественной природы является преходящим. Возникая в силу определённого стечения причин, оно проходит этапы своего развития и рано или поздно прекращается, оставляя после себя те или иные результаты, которые, в свою очередь, могут послужить дальнейшему движению эволюционного прогресса.

Натурфилософия в учении Делёза и Гваттари

Евгений Коноплёв

Натурфилософия в учении Ж.Делёза и Ф.Гваттари

Введение

            В контексте материалистического поворота в современной философии, уже выразившего себя в различных формах спекулятивного реализма Мейясу, объектно-ориентированной онтологии Хармана, а также систем таких философов как Брассье, Негарестани, Джонстона, Вульфендейла и других – равно как и дышащих им в спину “стариков” – Бадью, Жижека и Латура – представляется важным определить критерии ценности уже имеющихся философских текста для развития на их основе последующих концептуальных построений и их научных, политических и методологических инвестиций. Значимым фактором в этом отношении является концептуальная насыщенность и разнообразие категорий, работающих в текстах того или иного автора. В этом отношении число значимых авторов и их текстов в новоевропейской философии вообще, весьма невелико. Так, например, сопоставимое число философски отрефлексированных понятий в системах начиная с Гегеля, имеет место лишь у восьми групп авторов М.Хайдеггера, Ж.Лакана, тандема Делёз-Гваттари, в школах Альтюссера и Щедровицкого-старшего, у Ж.Деррида, А.Бадью и С.Жижека.

Евгений Коноплёв. Тезисы о Михаиле Лифшице

Обращаясь к спектру вопросов марксистской ортодоксии и ортопраксии, нельзя пройти мимо творчества Михаила Лифшица – советского философа-марксиста, специалиста в области эстетики и материалистической диалектики, исследователя эстетических взглядов Маркса и Ленина, разработчика проблематик теории отражения, онтогносеологии и теории тождеств. Несомненным достоинством творчества Михаила Лифшица являются разносторонность поставленных им вопросов, их связность друг с другом и с основными направлениями марксистской мысли XX века, а также их архивная фиксированность как разнородных фрагментов, частичность и множественность которых оставляет пространство для дальнейшего развития и интерпретации. В этом отношении фрагментарность лифшицианских текстов очевидно противостоит попыткам критиков и сторонников Лифшица придать цельность, целостность его учению, соглашаясь или отвергая его в целом. Подобный метафизический "холизм", по существу является антидиалектическим отрицанием взглядов самого Михаила Лифшица, в частности его версии алеаторного материализма, альтернативной алеаторному материализму Луи Альтюссера и его учеников и единомышленников. Суть дела же заключается в том, чтобы принять фрагментарный характер лифшицианства, его диавокальный смысл, следуя одним фрагментам, комментируя другие, исправляя третьи, критикуя четвёртые, отлагая рассмотрение пятых до решения предыдущих, и так далее. Бесконечное запаздывание структуры текста, характерное для деконструкции само навязывается текстуальностью лифшицианского марксизма, которому мы должны следовать помимо мнений его единомышленников, учеников и даже самого автора, тем более что вопрос об авторской инстанции как предполагаемом источнике всех смыслов текста, давно решён материалистически в пользу самодостаточности текста как их автономного от авторского мнения источнике.