20. Псевдопроблема Квалиа

Другая псевдопроблема, которой стремятся запутать себя и всех окружающих аналитические шарлатаны, называется «проблемой квалиа», причём эти самые «квалиа» называют любые специфические и осознаваемые восприятия, например цвета, удовольствия, звука, красивости и т.п., приписывая им абсолютную субъективность и качественное отличие от физических состояний головного мозга, сверхъестественным образом сопровождающих их переживание. Упоминавшийся выше Джон Сёрль дошёл в своих софистических рассуждениях об этой не существующей в действительности субстанции до такого фанатизма и воинствующего мракобесия, что провозгласил, будто сознание и квалиа суть одно и то же. Мы уже пояснили выше различие между сознанием, абсолютно несводимым к физиологическим процессам внутри головного мозга, которые лишь выражают те или иные общественные отношения, внешние по отношению к нему, и осознаванием как пониманием и пред-ставлением тех или иных процессов в ходе предметной деятельности человека, которые позитивисты считают самим сознанием, делая из нервной активности и вызываемых ею состояний фетиш, на который сами же потом и молятся, удивляясь тому, что все их моленья и камланья остаются безответными.

Согласно диалектико-материалистическому учению, психофизиологические явления, обладающие означенной выше специфичностью, могут быть определены как паттерны восприятия, выражающие определённые состояния тела, которые в свою очередь могут иметь своей причиной как внешние объекты, воздействующие на состояние тела, так и изменения внутри самого тела, вызванные состоянием сна, алкогольного или наркотического опьянения и т.п., когда человек видит образ, присутствующий в его мозгу, но выражающий лишь состояние его нервной системы, а не внешний объект, который на неё влияет, или же представляющий этот самый внешний объект в неадекватном виде. Что же касается месторасположения всех образов, воспринимаемых нейронной сетью, то они могут располагаться лишь в одном месте – а именно на поверхности синапсов, принимающих порции нейромедиаторов извне, и заставляющих тело нейрона вспыхивать, разряжаясь электрохимическим импульсом, поле каковых вспышек, являющихся на поверхности нейронов из иных нервных клеток, мы и воспринимаем в качестве образов, обладающих той или иной специфичностью. Что же касается того, какие именно медиаторы или разделы головного мозга участвуют в восприятии того или иного образа, то это вопрос уже не философский, а частнонаучный, и относящийся к области компетенции физиологической науки. Марксистская теория сознания проясняет общий смысл явлений и образов, возникающих в человеческом теле, а физиология изучает конкретные механизмы их реализации, являющиеся конкретными лишь постольку, поскольку они погружены в общий контекст диалектико-материалистического научного миропонимания, а не оторваны от него безграмотными позитивистами.

Однако, здесь могут справедливо возразить, что подобного рода явления воспринимают и внеобщественные животные – рыбы, птицы, рептилии, млекопитающие, и что мы в данной ситуации смешиваем разнокачественные явления осознания и восприятия. На такого рода замечания следует возразить следующим образом: восприятие у животных не является означенным, оно не опосредовано орудийно-языковой деятельностью, как у человека. У людей имеется вторая сигнальная система, в которой различные образы и паттерны восприятия соотносятся друг с другом посредством системы условных рефлексов, составляющих усвоенную ими структуру языка. Поэтому следует определить осознание как восприятие, опосредованное знаковой системой, осуществлённой в орудийно-языковой деятельности общественных коллективов, то есть в сознании. Осознание есть детерриториализованное через означивание восприятие, ясно и отчётливо отображающее действия, совершаемые в потоке сознания материей через их соотнесение друг с другом.

Но существование восприятия как компонента сознания означает, что оно не только снимается, но и сохраняется в процессе исторического развития материальных форм, равно как и все предшествующие виды активного комбинирования материальных форм. Теперь нам нетрудно увидеть, что абстрактная машина объект-объектного отражения вычерчивает трансверсаль, вдоль которой и распределяются многообразные виды, классы и типы отражения, встраиваясь и состыкуясь друг с другом сообразно законам материалистической диалектики. Физические и химические типы отражения уже-всегда работают внутри биологических типов, раздражимость вкладывается в чувствительность, так служит основанием для надстраивающегося над ней восприятия, а то в свою очередь детерриториализуется в экстернальных формах общественного сознания как осознание своего собственного самодвижения. В объяснении этого момента и содержится как диалектическая, так и метафизическая стороны учения Э.Ильенкова об «идеальном» - он признаёт вслед за молодым Марксом, что сознание деятельно и субъектно, что оно и не может быть иным, так как сам процесс очеловечивания растущего члена общества совершается лишь благодаря его активности. Но он впадает в метафизику, когда стремится вслед за Декартом и попами разделить субъектность и объектность, поставив объект в зависимость от субъекта, трактуемого как общественная деятельность сознания. В действительности сознание уже-всегда является объектом, коль скоро оно произведено совокупностью общественных отношений, которой оно же и является имманентным – равно и объект уже-всегда обладает активностью и субъектностью, независимо от общества и прежде его возникновения, получая в нём лишь дополнительные возможности для проявления своей активности. Объекты, вовлечённые в предметную деятельность становятся объектами-посредниками, переносящими отражения в обществе, создавая иллюзии зеркальных лабиринтов, так как всякое орудие труда отсылает к процессу его производства, в котором также участвовали иные орудия труда; каждое слово языка уже-всегда отсылает ко всей языковой ризоме; денежная форма стоимости отсылает к абстрактному человеческому труду, чьим выражением она является, и так далее. Универсалии, как структуры, осуществлённые на множестве своих отношений, сопрягаются в обществе, образуя цикл, каждый оборот которого ускоряет историческое движение материальных форм. Цикл образует фрактально разрастающуюся спираль прогресса, в которой отражения блуждают, складываясь во всё более сложные и эффективные формы экзистирования, разрешающуюся в системе полных общественных тел, раскрывающихся в коммунизме навстречу постобщественным формам жизни, техники, интеллекта, в которых всякое общество находит свою гибель и восстановление на новом основании.